Свами  Вишвананда, согласно  индуистской традиции,  является живым воплощением бога на земле.  К  самому индуизму  я ни сном, не духом отношения не имею,  но  пережитый опыт оказался чрезвычайно интересным и значимым для меня.    

Дорога 

…Ранним  утром, я сидела в  ринейровском самолете, который держал курс на Франкфурт-на -Майне, и мрачно думала о том,  что за сила  направляет меня  холодной зимой в  какой-то “немецкий”  ашрам,  к какому-то Свами Вишвананде,  и нет бы  мне, как моим приятельницам,  наслаждаться  высокой духовностью на  юге Индии, где массаж с песнопениями сочетается, где тепло, и океанские волны о берег плещут. Вместе со мною в  ашрам  направлялась большая группа паломников из Латвии, Литвы и Украины – человек сорок, не меньше.

От Франкфурта  до ашрама, расположенного в долине Рейна, в местечке Шпринген, мы около часа добирались на  автобусе,  и всю дорогу  руководитель нашей группы, молодой бизнесмен, в натянутой до бровей  вязаной шапочке-моджахедке, рассказывал мне о том, как я попаду в царство всеобщей любви, с павлинами на деревьях, и возрадуюсь, в чем я выражала глубокое сомнение.

Здание  ашрама,  расположенное на  живописном склоне холма,  напоминало школу-интернат советских времен, только более ухоженную. Павлинов не заметить было нельзя  — они  сидели на  кустах у входа,  бродили по земле, “пушили” веером хвосты и  оглушительно орали. Всеобщая любовь и благость в глаза  не  бросались.  В фойе было полно народу – женщины с озабоченными  лицами  мели полы подолами длинных юбок,  мужчины растерянно озирались, дети плакали. Всем улыбались только  местные монахи  в  ярких оранжевых  одеждах.  Чаще всего  звучала русская и украинская речь,  реже  — немецкая и французская. Еще реже – английская.

Нас разместили по  номерам – в каждой  комнате по несколько человек. Мне, как журналисту, досталась отдельная комната, чистая, с видом на долину, окленная изображениями Свами Вишвананды.  Меня  предупредили, что  на вечерний дашран –  на ритуал благословения —   необходимо надеть длинную, до полу, юбку.  Надела. И пообещали личную встречу с гуру. Обрадовалась.

Дашран как он есть. Ожидание

В большом зале, на полу, на подушках, и на стульях вдоль стен,  устроились человек двести.  Многие  надели  роскошные индийские наряды из местного  магазинчика.  Руководитель нашей группы, в зеленом  кафтане больше не напоминал террориста,  а смахивал на  благородного махараджу из индийского кино моего детства.   Я уселась напротив  возвышения. увенчанного троном Вишвананды.  Обстановка  была  колоритной: нечто среднее  между  концертом фольклорной музыки,  пикником  и  детским  новогодним утренником:  звучат индийские народные инструменты. Сцена  окутана синим бархатом,   вся  — в  гигантских  переливающихся снежинках, в  цветах  и блестках, в  гирляндах фонариков. Дети бегали по коврам, кое-кто что-то грыз, жевал и отпивал из термоса.

Монахи,  отвечающие за церемонию, сияя улыбками,  сообщили,  что во время дашрана надо смотреть в глаза  гуру, можно задать  ему вопрос, и он, если сочтет нужным, то ответит. Свами задержался на два часа, ожидание  накалило атмосферу до экстаза. Минут за 10 до его прихода все вскочили на ноги и  хором запели зажигательные индийские песни.

Дашран как он есть. Благословение

Вишванана вошел в зал один, без свиты и охраны – это его  персональный тренд.  Высокий,  красивый, немножко мультяшный в своем сладком очаровании, в шелковой робе до полу, с роскошными  кудрями, с прекрасными темными глазами и ясной улыбкой. Сел на трон,  привычным жестом  закрепил микрофон и  некоторое время пел хорошо поставленным бархатным баритоном, ласкающим слух. Закашлялся и умолк. К нему через зал   выстроились   от двух входных дверей две коленопреклоненные очереди. Люди  целыми семьями ползли  к  его трону по паркету, мужья подпихивали жен, жены  — детей. Перед “троном” каждый вставал,  и  Вишванада опускал руку  ему на голову.  И что меня удивило – несмотря на все предупреждение монахов, многие норовили ссутулиться, опустить голову пониже и впериться взором в пол. И Вишнвананда некоторые головы с видимым усилием отжимал назад, чтобы  увидеть лицо того, кто к нему за благословением пришел.

В конце второго часа  и я пошла за благословением. Руку гуру возложил  на мою макушку весомо. Аж придавил. Смотрел мне в глаза. Я тоже смотрела ему в глаза.  Он не моргал, я  — тоже.  Ничто  нигде меня  не торкнуло. Потаращились мы друг на друга минуты две.  Он выглядел простуженным, покашливал. Я вернулась на место. Прислушалась к себе. Просветления не случилась.

До конца дашран не досмотрела. С ощущением: “Ну и что с того?..” пошла ужинать и спать.

 Ом-чантинг 

На следующий день, в  ожидании личной встречи со свами Вишвананди, которая должна была состояться “ как придет время” ,  я отправилась на медитацию  под звук Ом.

Говорят, что в  вибрации Ом заключено прошлое, настоящее и будущее, а что сверх того, то  оно тоже присутствует. И наш “аминь”,  и католическое “омен”  являются разными вариантами  все того же  Ом.

В большом зале мы  расположилась  на полу и сформировали  два больших круга. Каждый состоял из внешнего и внутреннего кольца,  как бублик . Мы   устроились в своих “бубликах”  лицом  друг к другу  и  дружно тянули  мантру “ООООООММММММ”.  И через некоторое время можно было поменяться местами со своим визави.

Впечатление оказалось мощнейшим. Многоголосый, низко звучащий,  женско-мужской хор выводил мантру; от ее звуков вибрировало все внутри, даже кости отзывались. И казалось,  будто бы ты  плывешь в потоке времени,  сзади тебя подпирают души, идущие за тобою, перед тобою  текут  души,  жившие ранее.   Ты растворяешься  в них,   превращаешься  в частицу общего сознания. С  одной стороны,  испытываешь  невероятное ощущение защищенности, с другой  —  страх утратить свое “я”.  И от попыток удержаться, не растворится в потоке, начинает болеть голова.

Невероятно сильное переживание, которое надо осмыслить, вместить в себя.  Некоторые   участники, после завершения медитации, длившейся полтора часа, плакали.

Часовня.  Под грузом святости 

Свами Вишвананда  утверждает, что Бог – един, смело соединяет восточные и западные религиозные традиции , и является епископом апостольской православной церкви. Он собирает реликвии святых,  так  как  в них заключена частица святого духа каждого. И в  его часовне  находится  около 1700  бесценных раритетов.

Нам про них на экскурсии по ашраму рассказывал  симпатичный и,  как тут водится, веселый монах.   Он указал  на  массивный, тяжеленный даже с виду  саркофаг с раритетами, который стоял  под покрывалом  на  некотором подобии стола. И вся наша группа обратила внимание на то, что  монах несколько   раз  обращался  с вопросами  к нижней дальней ножке стола . “ Мы вас не тревожим?”  и “ Вы не уснули?”  Я списала его разговор с  ножкой стола   на местные загадочные ритуалы.   И вдруг  из-под   стола, всколыхнув  покрывало, выскользнула пухлая женская рука и тут же скрылась обратно . Я чуть не села на пол.  Несколько девушек взвизгнули.

Монах  засмеялся и объяснил,  что под столом располагается матрац.  И тот, кто хочет проникнуться особой аурой от священных  реликвий,  располагается на нем, медитирует и размышляет о высоком. Во время нашей экскурсии там  пребывала одна из паломниц.  С нею монах и общался.

“Не боятся же они, что ножки стола подломятся, и на них раритеты рухнут!” — задумчиво сказал кто-то из группы.  И мы, впечатленные,  тихонько покинули часовню.

Как я говорила со свами  Вишванандой. Леопардовая шаль

Наша встреча  состоялась под вечер воскресенья. Я ничего такого не ждала,  сидела с айпадом в столовой,  в леггинсах и свитере, с  леопардовой шалью на плечах, и пила чай.  И вдруг прибежал в развевающихся оранжевых одеждах   наш рижский  монах, отвечающий за дела ордена  в Латвии,  и потащил меня  к Вишвананде – у  того оказался свободный час. “Где длинная  юбка?” — сокрушался, глядя на меня,  монах: “Где вообще хоть какая-то юбка?” Я быстро завязала шаль на талии. Вид у меня был пошловатый, как привет из девяностых. Ну да ладно, хоть ног не видно.

Меня впихнули – нет, не в тронный зал, а в закуток коридора, где в кресле  царственно расположился свами Вишвананда. На полу  валялся  наспех постеленный ковер, на нем – две подушки, для меня и для  рижского монаха. Я сказала гуру  “Добрый вечер!”, и тут злополучная шаль медленно и эффектно соскользнула с меня  прямо  к  ногам гуру. Монах почему-то стал извиняться.  Свами, если бы это не звучало непочтительно,  то я бы сказала, весело фыркнул,  и сказал, что  нечего нам  обращать внимание на всякие пустяки.  Я села на подушку  и начался разговор.

Что меня поразило  – Вишвананда  с первой секунды был полностью включен в ситуацию и поглощен мною. Он был сосредоточен на мне.  Не на себе  и не на своем внутреннем мире , как  многие другие, виденные мною гуру европейского толка.  А только на мне. Я потом рассматривала фотографии, которые делал на встрече латвийский  монах. На них было видно, как Вишванада  внимательно смотрит на меня. И это – не моя мания величия, а огромный плюс  Вишвананды. Он не просто смотрит. Он видит каждого — если  хочет.

Никто не умирает никогда

И это ощущение того, что  собеседник поглощен тобою,  дорогого стоит. Мне было совершенно  безразлично,  насколько  поведение Вишвананды   профессионально, отрежессировано и поставлено. Да, от запаха индийских благовоний у меня кружится  голова,  пуджа – ритуал поклонения индуистским богам —  для меня чужд,  и традиционное  индийское убранство залов напоминает мне  кукольный театр.  А любовь, которую излучает свами Вишвананда  —  настоящая.  Как это может быть? Не знаю.  У меня  возникло впечатление, словно его к чему-то подключили,  и он транслировал  адресованное  персонально мне тепло. Он  потом говорил, что через него Бог любит и исцеляет.  О себе рассказывал, о детстве. О маме. Я спросила  у него – какой смысл в любви, если она не может никого спасти и удержать в этом мире.  Вишвананди  ответил, что смерти нет. Душа бессмертна,  любовь – тоже. А смысл ее в том, что она  — счастье и радость. И мы все вспомним и всех  встретим, когда  завершим свой цикл перерождения, всех, кого любили, надо просто ждать и продолжать любить. Никто никуда не уходит, все —  рядом. Когда любишь – ты  это чувствуешь.   И в этом – тоже смысл любви.  Она сохраняет связь.

А еще он сказал, что  с Богом можно ругаться,  выяснять отношения, на него можно покричать, он все поймет, выдержит, простит,  на то он и Бог.  На людей  кричать и ругаться  не стоит – они хрупкие. Это  несколько выпадало из моей картины мира,  где с Богом  общаются только почтительно и трепетно. Но  потом  я ощутила некую глубинную правильность утверждения . И  приняла его.

Чудо

Я  знала, что свами Вишвананда умеет делать чудеса и материализовать разные предметы из воздуха, как свойственно многим индийским святым.  И попросила  его явить мне чудо. Он насмешливо прищурился: “Проверить меня хотите?” Я  удивилась: “Нет, зачем проверять. Праздника хочется,  чего-то  красивого, памятного. Чудесного хочется!”   Он засмеялся, ничего не  ответил.

А после завершения беседы вдруг  быстро вытолкнул  монаха из нашего  коридорчика  в общее  фойе. Прикрыл дверь. И повернулся ко мне. “Хотите чуда? Вот вам чудо!”   Он воздел руки к потолку,  и в левой ладони у него вдруг оказался большой  медальон  из золотистого металла –  богиня счастья Лакшми. Яркий, красочный, веселый, как кружка глинтвейна в новогоднюю ночь, как ветка  белой сирени майским утром. Он  надел медальон мне  на шею. И этот  милый момент согрел мне душу.

Я вышла  к толпе  монахов  и паломников.   Все они с восхищением уставились на мою Лакшми.  “ Можно вас  сфотографировать?” — раздавалось  со всех сторон.  “Фотографируйте !” — позволила я, поправила волосы и гордо выпятила  грудь. Ко мне, в едином порыве, обратились десятка полтора мобильников.  Волосы могла не поправлять – всех интересовала только Лакшми.  Прическа ни на одно фото не попала.

И благодать 

На следующий день свами Вишвананда  уехал  по делам   в другую страну. В ашраме стало тихо и пусто. Утром после завтрака я ушла гулять по окрестностям.  Не хотелось ни с кем говорить.

Я спустилась   в небольшую  уютную  деревеньку,  за час обошла  ее два раза . Не встретила ни единого местного жителя. Поднялась на один  из холмов.  Слева над  пологими вершинами гор  сияло  февральское солнце.  Пахнуло дымком из деревни,  гравий шуршал под ногами,  проселочная дорога огибала подножие холма.  И я вдруг почувствовала,   что камни на дороге, прошлогодняя  трава, облака, деревья,  янтарный,  как на картинах старых голландцев,   солнечный свет  вдруг приобрели  особый смысл,  и во каждой детали этого единого полотна, и во мне тоже,  есть Бог  —   та особая сила, которая объединяет воедино  все во вселенной.  Я переживала подобное не в первый раз. И никогда не знала  — пожалуй,  кроме текущего момента — что служит катализатором этого чувства.

Я думала про Вишвананду и про нас.  Ты одинок? Никто тебя не любит? Бог любит всегда! Ты не может себе вообразить любовь Бога  — не хватает фантазии и силы духа?  Тогда тебе дается  свами Вишвананда.   Он  – живой, не абстрактный. Он осязаемый, он посмотрел  на тебя особенным взором,  после дашрана  лепесток розы  и конфету дал, аурой  своей на ходу задел,  и как поступать,  сказал. И у  всех нелюбимых, одиноких, несчастных и мрачных  от встречи с ним  на душе становится теплей.  И в этом – тоже есть смысл.

“Некоторые люди после Даршана говорят: «Да, Он смотрел мне в глаза!» На самом деле, Я не смотрю в ваши глаза. Мне неважно какие у вас глаза: красивые они или некрасивые. Какое Мне дело до ваших глаз? То, куда Я смотрю в момент Даршана – это ваша душа… Понимаете ли вы, насколько красива ваша душа?”

Свами Вишвананда

Кто он – Парамахамса Шри Свами Вишвананда 

Ему тридцать восемь лет. Он родился на острове Маврикий, в индийской семье. Его никогда  не интересовали спорт, компьютер и  компания детей. Он предпочитал  играм книги, храмы всех религий  и беседы,  в которых больше слушал, чем говорил. В школе он отличался от сверстников, но  был настолько доброжелатен,  что его все любили. Мама очень хотела, чтобы ее сын стал инженером, как  ее племянник.  Но Вишвананди влекло к Богу. Он медитировал, искал духовных наставников.  В 13 лет  решил стать вегетарианцем. Мама  ужасно  расстроилась, велела ему, раз он не такой, как все, собрать вещи и  переселиться в храм. Когда мальчик   принялся складывать  одежду в  рюкзак, спохватилась и пообещала  готовить для него отдельную вегетарианскую еду. Через месяц вся семья стала вегетарианской. 

В 14 лет он  пережил глубочайшее  и ярчайшее озарение,  которое  отчасти разделила с ним и его мама.  К ней обратилась Великая божественная мать и пообещала  ей заботииться о  ее сыне. И маме  пришлось принять предназначение сына.

В 27 лет  Вишвананди по-настоящему осознал свою сущность и божественность.  Он помнит все свои воплощения,  и это его не тяготит.  И еще – он передает через себя   людям божественную  любовь.  Он  способен читать мысли, знает, зачем человек к нему приходит,  и каждому дает то,  что тот  в состоянии усвоить и принять. Один ребенок   после его благословения вдруг приобретает невероятную  тягу к знаниями,  начинает учиться и блистать талантом. А другой  получает конфету. И все потому, что дети – разные: первый хотел знаний,  второй  — только сладостей.

В 2004 году Свами Вишвананда основал орден «Бхакти Марга», который сочетает в себе  индуизм и христианскую религиозную традицию. Община следует учениям Священных писаний: Бхагавад Гите и Библии.Ее филиалы действуют во многих странах.

Автор — Галина Панц-Зайцева

Полный вариант текста опубликован  в журнале ЛИЛИТ в  2017 году